Выкладываю и здесь, вдруг кому-то будет интересно Поскольку писалось под второй сезон, то Ангела здесь называют Энджелом.
Название фика: Свеча ("Мир, где тебя нет").
Автор: Эльивнг (Аларвен).
Пейринг: Руперт/Дженни, Хэнк/Джойс, Баффи/Энджел, упоминаются Уиллоу/Оз.
Периоды: второй сезон сериала "Баффи", 2004 год.
Предупреждение: АУ, неканоническая смерть персонажа.
читать дальше
Свеча («Мир, где тебя нет»).
Баффи Саммерс, 1998 год.
Баффи Саммерс, 1998 год.
Дженни, с отчаянным криком бегущая от настигающей ее смерти. Смерти с лицом Анджеласа…
Джайлз, дорога из роз и бездыханная Дженни в конце этой дороги…
Друзилла. Кровавый росчерк на шее Кендры…
Багровое пламя в глазах статуи древнего демона. Оживающей статуи. Ад… Она опоздала! Сейчас откроются врата в Ад!..
Огромный кратер. Летящая в него вывеска с надписью « Возвращайтесь в Саннидэйл»…
Баффи Саммерс с криком села в постели. Кошмары был дики, и от того еще более реальны. Она зря надеялась наконец-то выспаться хоть в эту ночь, но как же хорошо, что она заснула!
Баффи рывком поднялась, подошла к окну. Пожалуй, лучше было бы что-то накинуть на себя. Возможно, сейчас ее видит Анджелас.
Хочешь смотреть – смотри. Сейчас ты вновь изрядно испортил жизнь бывшей возлюбленной… но дом отныне закрыт для тебя! Запечатан заклинанием, как раз и рассчитанным на подобного рода мерзавцев!
Злость не помогла. Тревога нервным комом сворачивалась в сердце. Или просыпающимся драконом. Еще сонным и только начавшим расправлять крылья…
Комната смыкалась клеткой. Аквариумом, стекло которого не защищает от чужих глаз… Чужих, еще совсем недавно родных... Хватит, Баффи Саммерс! Успокойся!
Баффи заставила себя вернуться на кровать, сесть. Сны – ложь. Кошмары о смерти Энджела не закончились его гибелью… хотя почему не закончились? Ее любимый - мертв. По ее вине. Он потерял душу, Баффи потеряла его…
Одеться. Немедленно одеться и позвонить Джайлзу. Не откладывая. Если кто и поймет, то он. В прежние времена она бы кинулась к Энджелу, но теперь этот путь закрыт. Навсегда.
- Джайлз… Да, могла бы Дженни, ты прав. А где сейчас Дженни? Что?! В школе, одна?!
…Дженни, с криком бегущая по школьным пустым коридорам, где некому ее спасти, защитить, никто не придет на помощь!.. Энджел, с демоническим смехом ломающий шею Дженни… Ее безвольное, мертвое тело на холодном полу школьного коридора… Навсегда сломленный Джайлз у могильной плиты!..
- Нет, Джайлз. Ничего, я просто удивилась. Нет, не перезванивай, я сейчас ухожу на патрулирование. На всякий случай. Да, Джайлз, я – все еще Истребительница, забыл? Нет, помощь мне не нужна. Нет, со мной все в порядке… Не надо об Энджеле! Хорошо, Джайлз, раз так настаиваешь – помирись ради меня с Дженни. Совсем помирись. Вы можете быть вдвоем – это уже безумно много, поверь – я знаю, о чем говорю! Обещаешь? Спасибо, Джайлз. Прости, у меня больше нет времени. Перезвоню, когда вернусь…
А теперь – записку. В ящик стола, под ключ. Если… тогда они взломают все замки! А если нет… - Баффи уничтожит записку!
Возможно, она ошибается, и никакой Анджелас сегодня не зайдет в школу. Но лучше вести себя как параноик, чем увидеть мертвую Дженни и горе Джайлза!..
- Куда ты собралась?!
Этого еще не хватало. Мама!..
Сегодня мама говорила с Анджеласом. Ее можно понять. Баффи ее обязательно поймет… но сейчас, задыхаясь от сумасшедшего бега по ночному Саннидэйлу, глотая слезы – бессильно-горькие злые слезы! – думать об этом невозможно!.. Нужно успокоиться – успокоиться перед боем! Не получается…
Почему мама не поверила ей, пригрозила психбольницей, почему?! Почему ты можешь сегодня умереть, а тебе не верят?! Прекрати, Баффи! Если сегодня ты не умрешь, завтра извинишься перед матерью за все! Джайлз поможет. Завтра!.. А если эта ночь – последняя в ее семнадцатилетней жизни, то все остальное уже не будет иметь значения. Кроме того, что тебя запомнят неблагодарной дочерью и глупой, дерганой истеричкой, Баффи Саммерс!..
Энджел… Мама… ЗА ЧТО?!!!..
Крик рвался из школы. Крик, на который не реагировало ни одно окно ни в одном ближайшем доме. Оглохли или там, что ли или… Душе они потерять не могли, но ведь еще бывают смелость, стыд и совесть!
Всего одно горящее окно во всей школе. Кабинет информатики. Дженни Календер!
И она хороша! Записки писала, с матерью объяснялась! Дура, дура, дура! Глупее любой Хармони!..
Аллея, крыльцо, такие привычные двери… «Входи за знаниями любой»… «Оставь надежду всяк сюда входящий…»
Дженни кричит. Еще кричит! Сейчас, выдержи еще чуть-чуть!..
Она даже не упомянула в прощальной записке отца. Неблагодарная дочь! Друзей вспомнила, даже Корделию, а его – нет. Бедный папа…
Первый этаж, лестница, вторая… Дженни замолчала. Нет!
Леденеет сердце от дикого смеха в когда-то родном голосе. Анджелас! Энджел никогда так не смеялся.
Дженни… Джайлз…
Коридор… Туда! Жива Дженни или Баффи опоздала, но сегодня отсюда уйдут либо вампир, либо Истребительница. Либо никто из них. Ей больше нечего терять.
Дженни кричит вновь – еще более дико и пронзительно. За миг до того, как Баффи достигла места трагедии.
Дженни, вжимающаяся в стену. Анджелас в трех шагах от нее. Уже в двух. Он не торопился…
Прыжок вперед – туда, к ним. До Анджеласа – шага четыре, от него до Дженни – только один… Конечно, он заметил Баффи – чтобы вампир, да не заметил?!
- Здравствуй, любимый! – собственное лицо кривится в непривычной, наверняка горькой усмешке, - тебе нужна не она, а я. Я пришла.
И – вперед. В драку. В бой!
- Дженни, беги к Джайлзу!
- Баффи, я не оставлю тебя…
- Беги, чертова дура! От тебя здесь толку – ноль. Беги за Джайлзом.
Джайлз слишком далеко, чтобы успеть.
Перед Дженни она тоже извинится. Завтра. Когда оно наступит…
Мама, почему ты так ничего и не поняла?!..
Нужно успокоиться. Но не получается. Никак.
2004 год. Руперт Джайлз.
Я – Руперт Джайлз, бывший Наблюдатель… Сегодня та единственная ночь в году, когда мои кошмары неизменно возвращаются ко мне. И я сажусь за свой дневник.
Я не знаю, с чего мне начать мой рассказ. Рассказ, который никто и никогда не прочитает. Даже Дженни.
Шесть лет память не отпускает меня. Но эта ночь – особенная. Я и не пытаюсь спать. Но мне не нужно даже закрывать глаза, чтобы ясно видеть все. Две реальности. То, что есть. И то, что может быть.
Я – Руперт Джайлз, бывший Наблюдатель, совершивший ошибку.
Они ничего не сделали со мной. Даже не отдали под суд. Просто… просто я отныне стал бывшим Наблюдателем. Без права восстановления. Кривая гримаса судьбы – мне дали то, о чем я так мечтал в детстве. Свободу.
Наверное, поэтому я всегда так понимал Баффи. Она тоже мечтала сбежать от своей судьбы… Вот я и произнес ее имя!
Баффи была моей третьей Истребительницей, а я – ее вторым Наблюдателем.
Я хочу заснуть и ничего не помнить. И стыжусь этой мысли. Разве я не заслужил то, что со мной сейчас происходит?
А если я сейчас закрою глаза, то увижу все...
…Я вхожу в дом. Первым я вижу шампанское на столе, а второй – записку: «Наверх». Я иду по усыпанной цветами лестнице. Волшебная сказка…
Я уже знаю ее жуткий конец…
И кричу здесь, наяву.
Она мертва. Моя Дженни мертва! Не было ничего – ни этих лет, ни ее родного дыхания рядом на протяжении стольких ночей, ни ее любви… ни того тепла, что всегда ждет меня дома. Там, в той реальности, я замерзаю от вечного холода… или меня и вовсе нет.
Рисунок. Эта же рука рисовала спящую Баффи. И спящую Джойс. Только моя Дженни не проснулась…
Шесть лет я знаю, что мне достаточно лишь поднять глаза, чтобы увидеть ее. Она здесь, рядом. Она на кухне, варит нам кофе – без сахара, как я люблю. Она не спит эти ночи вместе со мной. Живая. Понимающая. Родная. И я знаю, что видел лишь кошмар. Такого нет, не было и не могло быть… Все это слишком чудовищно, чтобы кто-то мог воплотить подобный ужас в реальность. Только мое подсознание могло это нарисовать. Потому что я слишком боюсь за Дженни!
У меня не ответа на мои вопросы. Вдруг это – будущее?! Я запираю все двери. Я не дарю Дженни роз, и она не задает вопросов. И кроме шампанского есть и другие напитки! Шампанского в моем доме никогда не будет!
А кошмары не прекращаются. Одну ночь в году. И я знаю, что я их заслужил.
- Руперт… - Дженни - полусонная, домашняя - вошла в мой кабинет.
- Я перечитываю свои старые записи, родная… - улыбаюсь я. Пытаюсь улыбаться.
Она бледнеет. Хотя я уже шесть лет твержу ей, что ее вины нет ни в чем. Она слишком поздно узнала тайну своего клана. Уже ничего нельзя было изменить. И она пыталась.
Во всем виноват лишь я один. Потому что был для Баффи понимающим другом, а должен был – строгим Наблюдателем. Я закрывал глаза на ее ошибки, помня о своих собственных. Как будто это не мои едва не привели к необратимым последствиям. Я доигрался с судьбой.
Баффи была школьницей. Она не понимала, что делает. Я уже давно был взрослым. Я должен был понимать…
Дженни садится рядом со мной. Просто садится и обнимает меня. Как же я хочу сейчас закрыть глаза! Забыть все… рядом с ней!
- Ночь пройдет, Джайлз.
- Я помню. Самое темное время наступает перед рассветом.
В самое темное время шесть лет назад в мой дом вошла Джойс Саммерс. Когда, казалось, во всем городе не спим только мы трое – я, Дженни и Джойс.
Саннидэйл спит и сейчас. Шесть лет назад за его покоем следила Баффи Саммерс, теперь – Кендра… никак не могу запомнить ее заковыристую фамилию. Городу все равно. Он и дальше ничего не будет знать…
- Ксандр обещал приехать на выходные, - Дженни хочет меня отвлечь. Подыграю.
- Да… Кто бы мог подумать: этот бывший оболтус – отец двоих детей.
Дженни не ответила ни слова. Даже не шелохнулась. И все равно я – мерзавец. Нет ничьей вины, что судьба не дала нам детей. Дала друг друга. Это уже «безумно много», как сказала бы Баффи Саммерс…
- Новый парень Кендры – ты одобряешь его?
Дженни спросила вовремя – я едва не закрыл глаза…
- Да, он ничего. В крайнем случае, Уиллоу его заколдует… - пошутил я.
- В ее положении только магией заниматься, - по-матерински проворчала Дженни, - Оз нас убьет.
Они до сих пор все советуются со мной. Даже Кендра. Со мной, который уже шесть лет не Наблюдатель.
Телефон. Я так и не привык к сотовым. В отличие от Дженни.
- Руперт? – неуверенный голос, - ничего, что я звоню?
- Я рад, что вы позвонили, Джойс.
Ей известно о моих кошмарах. Откуда – я не знаю. И Джойс может позвонить мне в эту ночь. Потому что тоже не спит…
- Как Дон?
- Хорошо… Дон спит.
Что еще я должен сказать? Мы, все трое, знаем, что наш ад кончится через несколько часов. На целый год.
- Она должна меня ненавидеть, - глядя на умолкший телефон, прошептала Дженни.
- Джойс все понимает.
Понимает. Лучше бы мы что-то поняли раньше – и я, и Джойс…
- Я не должна была тогда уходить. Я не должна была оставлять ее одну!
- Ты бы погибла, Дженни. Если уж на то пошло, это я не должен был позволять тебе одной задерживаться в школе, куда имеет свободный доступ Анджелас. Не говоря уже о том, что не имел права позволять своей Истребительнице встречаться с вампиром. Совет правильно сделал, что лишил меня должности Наблюдателя. Но ты же помнишь сон Баффи? Она написала, что видела гибель Саннидэйла, помнишь?
Она кивает, а слезы по-прежнему бегут по ее щекам. Эта ночь кончится, а мы сумеем исцелить душевные раны друг друга. Мы вместе и это безумно много!
Сны… Баффи тоже их видела. Баффи знала, что Дженни грозит опасность. Она написала, что в ее сне они обе были мертвы. И Баффи. и Дженни.
А здесь моя Дженни со мной! Я бы не вынес то, что одну ночь в году вижу в кошмарах. Но я не вынес бы и мысли о том, что заплатил одной жизнью за другую. Там, в другой реальности, которой не случилось, они погибли обе. Она сама так сказала.
И когда-нибудь я тоже в это поверю…
Из дневника Баффи Саммерс. 1998 год, последняя запись:
«Меня убили полтора года назад. Я сидела на ступеньках моей Лос-Анджелесской школы. Подошел незнакомец. И убил меня».
2004 год. Джойс Саммерс.
Тик-так… Бьет четыре часа… пробило шесть лет. Горит свеча.
Где-то на другом конце Саннидэйла не спит Руперт Джайлз… и его жена – тоже. А вот Хэнк – спит. Он не понимает моих «странностей», как он их называет. Но он – рядом. Он рядом уже почти шесть лет. Мы встретились снова на… Не надо об этом вспоминать, Джойс!
Кендра уже вернулась, а Дон – спит. Хэнк терпит и это. Он терпит мои сны, где странная сестренка все еще странной Кендры – моя дочь. В тех снах Дон выглядит иначе. Но я пригласила их с Кендрой жить у нас, чтобы не сойти с ума. А теперь схожу еще больше. Я люблю Дон как родную дочь. Я вижу сны, где я ее родила.
Может быть, я так плохо сплю, потому что Дон сейчас – семнадцать?
Я знаю, где бывает Дон. И все равно боюсь. Когда-то я думала, что знаю, где бывает Баффи.
Я знаю, что за Дон приглядываю не только я. Но и за Баффи когда-то – тоже…
Я бы хотела знать, в чем моя ошибка. И не могу. Даже если бы я ходила по кладбищам вместе с ней, это ничего бы не изменило. А вместо нее я пойти не могла.
Я знаю, где бывает и с кем дружит Дон. Я знаю не только ее парня, но и его родителей. Они, к счастью, живы. Жив даже дед. А бабушка умерла в девяностых. Двадцатого века!
Я хочу знать все о Дон.
…Семь лет назад Баффи привела его в наш дом. Назвала студентом колледжа, своим репетитором. Еще и первокурсником. Он сразу показался мне старше названного Баффи возраста, но – мало ли. Люди выглядят по-разному, а у материнского страха глаза велики. Кто в школьном возрасте не пытался знакомиться со студентами?.. К тому же, Баффи сказала, что он – просто репетитор. Зачем ей врать мне?.. А она привыкла врать. С пятнадцати лет.
Я промахнулась-таки с возрастом парня. Лет на двести с чем-то. И Баффи он был старше действительно «намного». Только измерялось это не «на сколько лет», а «во сколько раз».
Больше я не видела их рядом. Пока год спустя он не подстерег меня на улице. И не заявил, что хочет вернуть мою дочь. Потому что не может забыть, как они… У меня тогда потемнело в глазах. А парень казался безумным.
Дочь мне все рассказала. Свое обычное «всё», где правды – лишь десять процентов. Да, у них все было. Нет, до него не было никого. Да, она его бросила. Теперь он ее преследует. «Мама, не пускай его в дом». И я вспомнила, как на свой день рождения она не стала задувать свечу. «Пусть она еще погорит». Ей стало жаль гасить свечу, чей удел – и так гореть недолго…
Вечером того разоблачительного дня я зашла к Баффи. И увидела ее полностью одетой. Я сказала, что ее поступки и так уже привели к необратимым последствиям. Да, подтвердила она, и теперь она идет все исправить. Я запретила ей выходить. А если уйдет – пусть не смеет возвращаться.
И тогда она расхохоталась. Диким, ненормальным, горьким смехом. Оттолкнула меня и ушла. В ночь. Это было в одиннадцать.
До часу ночи я успокаивала себя, что она вот-вот вернется. После двух я несколько раз хваталась за трубку телефона… и не смела посреди ночи звонить ее друзьям. Вряд ли их родители дали бы ей приют посреди ночи и не позвонили мне. В двадцать три минуты третьего я решилась набрать номер Руперта Джайлза. Гудки были длинными... Как та бесконечная ночь.
В три я сама пошла к нему. Побежала. И твердила, что если она – там, то я ее немедленно заберу. У меня найдется, что сказать этому библиотекарю, принимающего по ночам несовершеннолетних школьниц. Она у него, ей просто негде быть в другом месте! И напрасно она думает, что я ничего не могу сделать зарвавшейся дочери. До ее восемнадцатилетия еще почти год!
Они оба были в уличных плащах – и Джайлз, и мисс Календер. Они одновременно обернулись ко мне. И в их глазах я прочла, что сделать Баффи я уже не смогу ничего. Несмотря на то, что восемнадцать ей не будет никогда.
Каждый год в эту ночь я зажигаю свечу. И жду, пока она догорит...